Почему так сложно дать определение фашизму?
“Фашистами” любят обзывать всех подряд. И это не новшество: “фашист” как оскорбление очень популярно с самой Второй Мировой. Обвинения в фашизме вызывают эмоциональные споры, но редко серьёзную дискуссию. Во многом, серьёзную дискуссию строить сложно, потому что нет чёткого определения фашизма. “Пытаться дать определение фашизму это как пытаться прибить желе гвоздём к стене”, пишет историк Ян Кершоу.
Слово “фашизм” сразу же вызывает ассоциации с Гитлером и Третьим Рейхом. С антисемитизмом, концентрационными лагерями и геноцидом. Но гитлеровский нацизм это лишь одна разновидность фашизма. Фашизмы Муссолини, Франко, Пиночета и многих других сильно отличаются, как от нацизма, так и друг от друга. Фашизм может быть христианским, языческим или атеистическим. Фашизм может воспевать расу и чистоту крови, или нацию и культуру. Так как же разобраться во всех этих противоречиях?
Обычно за определениями идеологии мы обращаемся к теоретикам этих идеологий. За определением коммунизма, можно обратиться к Марксу, за определением анархизма - к Кропоткину, за определением либерализма - к Локку. Но у фашизма нет крупных общепризнанных теоретиков. У фашизма нет теоретических моделей. Есть только модели практические - фашистские государства и организации. Поэтому, вместо определений, исследователи часто пытаются выделить признаки фашизма.
Image: Stable Diffusion
Авторитаризм
Авторитарная власть - пожалуй, первый образ, который всплывает в голове при упоминании фашизма. Подавление инакомыслия и свободы слова, политические репрессии, вездесущая полиция. Власть оправдывает авторитарную политику как “необходимое зло”, чтобы бороться с “ещё большим злом”, таким как коррупция, экономические проблемы, и, разумеется, Враги. Несогласие и пацифизм позиционируются как предательство. Подавляются проявления культуры, кроме "правильных", военно-патриотических. Культура должна служить государственной идеологии, а если не служит, то представляется как разрушительная и декадентная. Воля харизматичного диктатора позиционируется как воля народа. С этим иногда помогают выборы - фашизм не любит демократию, но с выборами он спокойно уживается, при помощи пропаганды, манипуляции и подтасовок. С точки зрения экономики, фашизм заключает шаткий альянс с крупным капиталом. Немецкие и итальянские капиталисты поддерживали Гитлера и Муссолини, которые взамен помогали им максимизировать прибыль через угнетение рабочего класса. Фашизм также не гнушается национализацией индустрии, ресурсы которой идут на разрушительные войны и обогащение бюрократической верхушки.
Государство и Антихрист
Фашизм возводит государство в культ. Человек живёт на благо государства, патриотизм становится главной добродетелью, а героическая жертва на благо Родины - главным подвигом. Происходит, по словам историка фашизма Эмилио Джентиле, “сакрализация политики”. В самых крайних формах, возникает религиозное понятие “катехона” - государства, чьей святой миссией является противостояние Силам Зла. Известный политолог Роберт Пакстон пишет, что фашизм создаёт чувство непреодолимого кризиса, недоступного никаким традиционным решениям. “Катехон” это библейское понятие, которое на греческом значит “удерживающий”. В российской истории это понятие часто возникало как оправдание самодержавия, которое является “последним рубежом борьбы с Антихристом”. Катехоном часто назывался православный Царь, или Русская Держава. Идея возродилась с распадом Советского Союза в монархистских и ультраправых кругах (включая, например, современного фашистского философа Дугина). Но идея Катехона не осталась в религиозной эзотерике. Восприятие государства (или организации, или человека) как последний рубеж в борьбе с непреодолимой силой зла, бытует в современной консервативной политике по всему миру. Понятие Катехона играет на страхе перед изменениями и перед инаковостью, и умело эксплуатируется популистскими политиками. “[Фашизм был] явлением здоровым, необходимым и неизбежным. Такая концентрация будет осуществляться и впредь, даже в самых демократических государствах: в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном. <…> Наконец, фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства”, пишет Иван Ильин, любимый философ Путина.
Возвращение к Великому Прошлому
Понятия Возрождения Былого Величия - пожалуй, самый яркий признак фашизма. Поэтому фашизм часто становится прибежищем “униженных и оскорблённых” империй. Гитлеровский Третий Рейх отсылал к первым двум рейхам - Священной Римской Империи и Германской Империи. Фашизм Муссолини отсылал к Римской Империи. Каждый гражданин позиционируется как наследник великой культуры, и это эксплуатируется чтобы вызвать чувство исторической несправедливости (“страна, которую мы потеряли”). Как и религиозное “сдерживание зла”, "возрождение былого величия" становится святой миссией. Из этого произрастает национализм - и это не обязательно гитлеровский биологический расизм. Фашистский национализм может быть и светским, и культурным, может воспевать расу, этнос или нацию. Фашистский национализм может стремиться к захвату и объединению "исторических земель", он может стремиться к "очищению" общества от инаковости, он может стремиться к включению всех слоёв общества в проект Возрождения Великого Прошлого. При этом, великое прошлое, к которому взывает фашизм, не обязательно должно быть последовательным. Философ Умберто Эко называет этот феномен “традиционным синкретизмом” - фашизм способен совместить Стоунхендж с Блаженным Августином, Российскую Империю с Советским Союзом. Воззвания к историческому наследию взывают лишь к их эстетике и эмоциям, игнорируя суть традиций.
Враг
Фашизму необходимы враги, внешние и внутренние. Фашизм не способен предоставлять благополучие народу, и поэтому он винит в неблагополучии вездесущих врагов. Враги виноваты в социальной фрустрации, экономических проблемах, репрессиях, и всех остальных бедах. Сам фашизм позиционирует себя как жертву, вечно угнетённую и попранную, героически отстаивающую своё достоинство. Роберт Пакстон пишет, что “ощущение себя как жертвы” используется фашизмом, чтобы оправдать любые действия, без юридических или моральных ограничений, против своих врагов, как внутренних, так и внешних. При этом, враги одновременно невероятно сильные и комически слабые. В нацистской Германии это было доведено до абсурда, где, согласно мифу, “трусливые недолюди” евреи контролировали весь мир коварными махинациями. Поэтому, по словам Умберто Эко, фашизм не умеет выигрывать войны - он не может здраво оценить силу противника.
Империя Лжи
Фашизм любит сотворять мифы. Фашизм создаёт фантомное прошлое из обломков прошлого реального. Фашизм создаёт фантомных врагов, и ополчает против себя врагов реальных. Фашизм обвиняет других в своих собственных грехах. Фашизм искажает реальность, отказываясь называть вещи своими именами. Фашизм лжёт открыто, нагло и без устали. Но, как сказал програмист Альберто Брандолини, “Опровержение всякой чуши занимает на порядок больше сил, чем придумывание всякой чуши”.
В фашизме легко обвинять, и от этих обвинений легко отнекиваться. Фашизм коварно эксплуатирует человеческие страхи и эмоции. И фашизм, по сути своей, гораздо проще, чем мы часто думаем. Фашизм может проникать в наши жизни без концлагерей и свастик, без антисемитизма и мировых войн. Поэтому фашизм важно уметь замечать. Важно замечать его в мире, но ещё важнее замечать его в себе.
Commentaires